《雨中登泰山》| Восхождение на гору Тайшань под дождём

(李健吾 | Ли Цзяньу)

从火车上遥望泰山，几十年来有好些次了，每次想起“孔子登东山而小鲁，登泰山而小天下”那句话来，就觉得过而不登，像是欠下悠久的文化传统一笔债似的。杜甫的愿望： “会当凌绝顶，一览众山小”，我也一样有，惜乎来去匆匆，每次都当面错过了。 За последние несколько десятков лет я не раз смотрел из окна поезда на гору Тайшань, и всё время мне приходило на ум изречение: «Конфуций взошел на гору Дуншань и царство Лу показалось ему маленьким, а когда взошёл на гору Тайшань, то и Поднебесная показалась ему меньше», и я подумал, что постоянно проезжать мимо и ни разу на неё не взойти — всё равно что не отдать дань древней культурной традиции. Известный поэт Ду Фу писал: «Но я на вершину взойду и увижу тогда, как горы другие малы по сравнению с нею», и я с ним согласен, но как жаль, что я всё время лишь мельтешу перед ней туда-сюда и ни разу не воспользовался случаем!

而今确实要登泰山了，偏偏天公不作美，下起雨来，淅淅沥沥，不像落在地上，倒像落在心里。天是灰的，心是沉的。我们约好了清晨出发，人齐了，雨却越下越大。等天晴吗？想着这渺茫的“等”字，先是憋闷。盼到十一点半钟，天色转白，我不由喊了一句：“走吧！”带动年轻人，挎起背包，兴致勃勃，朝岱宗坊出发了。

И я действительно хотел взобраться на Тайшань, но небеса были против: стал накрапывать дождь, и казалось, что это не вода льётся на землю, а слёзы орошают мою душу. Небо потемнело, и моё сердце замерло. Мы условились выйти рано утром; все были в сборе, а дождь только усиливался. Ну что, будем солнце ждать? И стоило только представить себе это неопределенное слово «ждать», как мне тут же стало плохо. Когда пробила половина двенадцатого, небо прояснилось, и я невольно вскрикнул: «Пошли!», взял в охапку ребят, накинул на плечо рюкзак, и воодушевленный, отправился к Арке горы Тайшань.

是烟是雾，我们辨认不清，只见灰蒙蒙一片，把老大一座高山，上上下下，裹了一个严实。古老的泰山越发显得崔嵬了。我们才过岱宗坊，震天的吼声就把我们吸引到虎山水库的大坝前面。七股大水，从水库的桥孔跃出，仿佛七幅闪光黄锦，直铺下去，碰着嶙嶙的乱石，激起一片雪白水珠，脱线一般，撒在洄漩的水面。这里叫作虬在湾：据说虬早已被吕洞宾渡上天了，可是望过去，跳掷翻腾，像又回到了故居。

Кругом стелился не то туман, не то дым, мы не могли понять, что это такое, — пелена сверху донизу окутывала огромную гору. Древняя Тайшань казалась всё более величественной. Как только мы прошли сквозь арку, сотрясающий землю рёв приковал наше внимание к плотине у Тигриной горы. Семь потоков воды с силой выбивались из пролета моста, словно 7 полотен золотого шелка, падающего прямо вниз на бугристые камни, поднимая иссиня-белую пену брызг, пробивая водную гладь, теряясь в бурлящем потоке. Это место называется «дракон в бухте»: предание гласит, что даосский бессмертный Люй Дунбинь когда-то переправил по реке дракона, и тот взмыл в небо. Но стоит только взглянуть на эту «бухту» и тут же покажется, что дракон вернулся.

我们绕过虎山，站到坝桥上，一边是平静的湖水，迎着斜风细雨，懒洋洋只是欲步不前，一边却暗恶叱咤，似有千军万马，躲在绮丽的黄锦底下。黄锦是方便的比喻，其实是一幅细纱，护着一幅没有经纬的精致图案，透明的白纱轻轻压着透明的米黄花纹。——也许只有织女才能织出这种瑰奇的景色。

Мы обогнули водоём у Тигриной горы, взошли на мост: с одной стороны покоилось озеро, обращенное к легкому ветру и каплям дождя, слишком ленивое, чтобы двигаться с места, а с другой стороны — зловещая тьма и мощный рев, как будто грозная рать, притаившаяся за завесой нарядных шелков. Нарядные шелка — это хорошая метафора, ведь вода здесь действительно похожа на тонкие нити, создающие непредсказуемый орнамент: тончайшая вуаль слегка покрывает полупрозрачный бежевый узор — быть может, только Небесная Ткачиха могла создать такую удивительную картину.

雨大起来了，我们拐进王母庙后的七真祠。这里供奉着七尊塑像，正面当中是吕洞宾，两旁是他的朋友铁拐李和何仙姑，东西两侧是他的四个弟子，所以叫作七真祠。吕洞宾和他的两位朋友倒也还罢了，站在龛里的两个小童和柳树精对面的老人，实在是少见的传神之作。一般庙宇的塑像，往往不是平板，就是怪诞，造型偶尔美的，又不像中国人，跟不上这位老人这样逼真、亲切。无名的雕塑家对年龄和面貌的差异有很深的认识，形象才会这样栩栩如生。不是年轻人提醒我该走了，我还会欣赏下去的。

Дождь разошёлся, и мы повернули к стоящей за храмом матушки Сиванму кумирне семи даосских совершенных. Здесь принято совершать подношения семи почитаемым статуям: по центру стоял Люй Дунбинь, по бокам — его друзья Ли Тегуай и Хэ Сяньгу, а прочие фигуры, расположенные по обеим сторонам — его четыре ученика, поэтому храм и называется кумирней семи даосских совершенных. В фигурах Люй Дунбиня и двоих его спутников не было ничего примечательного, а изваяние, стоящее в нише напротив двух детей и духа ивы, было на редкость выразительным. Обычно скульптуры в храмах либо пресные, либо гротескные, и если встречается что-то красивое, то выглядит это уж точно не по-китайски, и даже близко не сравнится с этим старцем по живости и душевности. Неизвестный скульптор хорошо понимал особенности возраста и лица, и только поэтому смог создать такой яркий образ. Если бы молодежь мне не напомнила, что пора идти, я бы так и наслаждался.

我们来到雨地，走上登山的正路，一连穿过三座石坊：一天门、孔子登临处和天阶。水声落在我们后面，雄伟的红门把山挡住。走出长门洞，豁然开朗，山又到了我们跟前。人朝上走，水朝下流，流进虎山水库的中溪陪我们，一直陪到二天门。悬崖崚嶒，石缝滴滴哒哒，泉水和雨水混在一起，顺着斜坡，流进山涧，涓涓的水声变成訇訇的雷鸣。有时候风过云开，在底下望见南天门，影影绰绰，耸立山头，好像并不很远；紧十八盘仿佛一条灰白大蟒，匍匐在山峡当中；更多的时候，乌云四合，层峦叠嶂都成了水墨山水。蹚过中溪水浅的地方，走不太远，就是有名的经石峪，一片大水漫过一亩大小的一个大石坪，光光的石头刻着一部《金刚经》，字有斗来大，年月久了，大部分都让水磨平了。回到正路，雨不知道什么时候已经住了，人走了一身汗，巴不得把雨衣脱下来，凉快凉快。说巧也巧，我们正好走进一座柏树林，阴森森的，亮了的天又变黑了，好像黄昏提前到了人间，汗不但下去，还觉得身子发冷，无怪乎人把这里叫作柏洞。我们抖擞精神，一气走过壶天阁，登上黄岘岭，发现沙石全是赤黄颜色，明白中溪的水为什么黄了。

Мы вышли к залитой дождем главной тропе, махнули через три арки: Первые небесные ворота, Арку восхождения Конфуция и Ворота небесных ступеней. Шум воды остался позади, величественные красные ворота загородили весь вид. Мы прошли сквозь длинный глубокий проем, и тут же впереди всё озарилось — перед нами снова раскинулись горы. Люди продвигались наверх, вода бежала вниз, и средний ручей, впадающий в озеро у Тигриной горы, сопровождал нас всю дорогу до Вторых небесных ворот. Отвесные скалы вздымались над нами, и попадающие на неё капли стучали по её глади, вода ручья слилась с дождевой водой и, несясь по склону, впадала в горную речку, а тем временем журчание превратилось в тяжёлый грохот. Иногда ветер разгонял облака, и мы снизу могли разглядеть Южные небесные ворота; смутно и неясно виднелась вершина, которая казалась не такой уж далёкой. Крутая Лестница восемнадцати ярусов словно одна большая серебристая змея, извивалась в горном ущелье; тучи сгустились, и горные вершины превратились в пейзаж, нарисованный тушью. Мы пересекли реку в месте, где она была неглубокой, отошли чуть дальше и тут же увидели знаменитую Долину каменной сутры, где мощный поток залил каменную площадку размером в 1 му. На блестящей поверхности камня был выбит текст «Алмазной сутры», каждый иероглиф которой был размером с ковш; довольно давнюю надпись большей частью уже сточила вода. Когда мы вернулись на главную дорогу, дождь незаметно прекратился; все взмокли от ходьбы и мечтали сбросить с себя дождевики, чтобы хоть немного освежиться. По счастью мы вошли в густую кипарисовую рощу, и там стояла такая тень, как будто сумерки спустились на мир людей, при этом ребята и я не только перестали потеть, но и продрогли, — не удивительно, что это место прозвали кипарисовой пещерой. Мы взбодрились и на одном дыхании прошли павильон бессмертного Хутяня, а когда взобрались на желтоватую невысокую скалу, разглядели ярко-желтые камешки под ногами и поняли, почему вода среднего ручья такая золотистая.

靠住二天门的石坊，向四下里眺望，我又是骄傲，又是担心。骄傲我已经走了一半的山路，担心自己走不了另一半的山路。云薄了，雾又上来。我们歇歇走走，走走歇歇，如今已经是下午四点多了。困难似乎并不存在，眼面前是一段平坦的下坡土路，年轻人跳跳蹦蹦，走了下去，我也像年轻了一样，有说有笑，跟在他们后头。

Опираясь на арку Вторых Небесных ворот, я пристально глядел по сторонам, и был одновременно и горд, и обеспокоен. Я гордился, что прошел первую половину горной тропы и сомневался, что осилю оставшуюся часть. Тучи рассеялись, и землю снова окутал туман. Мы останавливались и шли дальше, шли дальше и останавливались, а на часах было уже больше четырех дня. Путевые неудобства казались незначительными, мы видели перед собой только ровную тропу на спуск, ребята шагали вприпрыжку, и спускаясь вниз, я тоже чувствовал себя юношей, болтал и смеялся, следуя за ними.

我们在不知不觉中，从下坡路转到上坡路，山势陡峭，上升的坡度越来越大。路一直是宽整的，只有探出身子的时候，才知道自己站在深不可测的山沟边，明明有水流，却听不见水声。仰起头来朝西望，半空挂着一条两尺来宽的白带子，随风摆动，想凑近了看，隔着辽阔的山沟，走不过去。我们正在赞不绝口，发现已经来到一座石桥跟前，自己还不清楚是怎么一回事，细雨打湿了浑身上下。原来我们遇到另一类型的飞瀑，紧贴桥后，我们不提防，几乎和它撞个正着。水面有两三丈宽，离地不高，发出一泻千里的龙虎声威，打着桥下奇形怪状的石头，口沫喷的老远。从这时候起，山涧又从左侧转到右侧，水声淙淙，跟我们跟到南天门。

Мы и сами не заметили, как спуск превратился в подъем, скалы теперь встречались отвесные, и наклон становился все более крутым. Дорога сначала шла широкая и ровная, и только если повернуть голову, можно было понять, что идешь около бездонной пропасти, где совершенно точно течет вода, но не слышно ни плеска. Если посмотреть на запад, то перед глазами тут же предстанет широкая белая полоса, повисшая в воздухе, которая качается от дуновения ветра. Эту полосу хочется разглядеть поближе, но она отделена необъятным ущельем, так, что к ней нельзя подойти. Пока мы восхваляли местный пейзаж, незаметно для себя пришли к каменному мосту и сами не поняли, как вымокли до нитки. Оказалось, что мы на самом деле подошли к водопаду, когда миновали мост, — и чуть было не столкнулись с ним. Горная река была шириной в 2-3 чжана и недалеко от земли заходилась тигриным и драконьим рёвом, ударяясь о причудливой формы камни, разбрасывая пену в разные стороны. И после водопада горный ручей оказался по правую руку от нас, вода звонко журчала, сопровождая нашу группу по дороге к Южным Небесным воротам.

过了云步桥，我们开始走上攀登泰山主峰的盘道。南天门应该近了，由于山峡回环曲折，反而望不见了。野花野草，什么形状也有，什么颜色也有，挨挨挤挤，芊芊莽莽，要把巉岩的山石装扮起来。连我上了一点岁数的人，也学小孩子，掐了一把，直到花朵和叶子全蔫了，才带着抱歉的心情，丢在山涧里，随水漂去。但是把人的心灵带到一种崇高的境界的，却是那些“吸翠霞而夭矫”的松树。它们不怕山高，把根扎在悬崖绝壁的隙缝，身子扭的像盘龙柱子，在半空展开枝叶，像是和狂风乌云争夺天日，又像是和清风白云游戏。有的松树望穿秋水，不见你来，独自上到高处，斜着身子张望。 Пройдя Мост облаков, мы начали взбираться на извилистую лестницу, ведущую к вершине Тайшани. Южные Небесные ворота все приближались, но из-за петляющих горных уступов, мы их не могли увидеть. Трава и дикие цветы, какой угодно формы и цвета, роскошные, тесно прилегали друг к другу, украшая крутые горные склоны. И даже я, человек в возрасте, как мальчишка, нарвал себе целый букет, и только когда бутоны в нём завяли, я с сожалением бросил цветы в ручей, а течение подхватило их. Но что по-настоящему возвышает душу — это причудливые зеленые сосны. Этим деревьям не страшна высота гор, ведь их корни прочно закрепились в расщелинах, форма ствола затейлива, словно изгибы драконов на каменных столбах; некоторые их раскидистые ветви словно черные грозовые тучи, заслоняющие дневной свет, другие же похожи на игру белоснежных облаков. Некоторые сосны будто стоят в нетерпеливом ожидании путника, которого так и не могут увидеть, и потому выглядывают с возвышения, подавшись вперёд.

有的松树像一顶墨绿大伞，支开了等你。有的松树自得其乐，显出一副潇洒的模样。不管怎么样，它们都让你觉得它们是泰山的天然的主人，谁少了谁，都像不应该似的。雾在对松山的山峡飘来飘去，天色眼看黑将下来。我不知道上了多少石级，一级又一级，是乐趣也是苦趣，好像从我有生命以来就在登山似的，迈前脚，拖后脚，才不过走完慢十八盘。我靠住升仙坊，仰起头来朝上望，紧十八盘仿佛一架长梯，搭在南天门口。我胆怯了。新砌的石级窄窄的，搁不下整脚。怪不得东汉的应劭，在《泰山封禅仪记》里，这样形容：“仰视天门窔辽，如从穴中视天，直上七里，赖其羊肠逶迤，名曰环道，往往有絙索可得而登也，两从者扶挟前人相牵，后人见前人履底，前人见后人顶，如画重累人矣，所谓磨胸捏石扪天之难也。”一位老大爷，斜着脚步，穿花一般，侧着身子，赶到我们前头。一位老大娘，挎着香袋，尽管脚小，也稳稳当当，从我们身边过去。我像应劭说的那样，“目视而脚不随”，抓住铁扶手，揪牢年轻人，走十几步，歇一口气，终于在下午七点钟，上到南天门。

Какие-то сосны напоминают большой хвойный зонт, который раскрыт в ожидании странника. Некоторые деревья живут в свое удовольствие, выставляя свою своенравную красу. Так или иначе, они дают тебе понять, что они — истинные хозяева Тайшани, и вопрос, кто здесь лишний, уже не имеет значения. Туман плыл вдоль соснового каньона, уже должно было стемнеть. Не знаю уж, сколько ступенек мы одолели одну за другой, нам было и весело, и грустно; мне казалось, что я поднимаюсь целую вечность: ставлю одну ногу, приставляю вторую, а все не могу пройти эту адскую Лестницу восемнадцати ярусов. Я прислонился к Арке превращения в бессмертных, вскинул голову и увидел крутую, как будто бы приставную, лестницу перед Южными небесными воротами. Я ужаснулся. Ступени недавно выстроенной каменной лестницы узки, даже ступня целиком не помещается. Неудивительно, что ханьский ученый Ин Шао в книге «Записки о благодарении духа Тайшани» выразился: «Если смотреть снизу на уединенные Южные Небесные ворота, кажется, что из пещеры созерцаешь небо. Пройдя вверх 7 ли, испытаешь на себе изгибы, подобные бараньей кишке, именуемые спиралью, и часто наверх можно пробраться, только если у тебя есть веревка. Двое сопровождающих должны, поддерживая, тянуть наверх так, чтобы сзади идущий человек видел подметки впереди идущего, а тот, кто спереди, упирался в макушку идущего сзади. Это подобно тому, как на картинах изображают нагромождение людей, а достичь неба, упираясь грудью в камни и цепляясь за скалы – воистину трудно». Один старик, будто бабочка, порхающая с цветка на цветок, повернувшись боком, обогнал нас. Какая-то пожилая женщина, которая несла мешочек с благовониями на сгибе локтя, несмотря на свои крохотные ножки, уверенно нас обошла. Здесь я бы сказал, как Ин Шу: «То, что видят глаза, не одолеть шагами». Я вцепился в железные перила, ухватился за молодых, прошел несколько десятков шагов, отдышался, и только в семь часов вечера мы наконец-то дотащились до Южных небесных ворот.

心还在跳，腿还在抖，人到底还是上来了。低头望着新整然而长极了的盘道，我奇怪自己居然也能上来。我走在天街上，轻松愉快，像一个没事人一样。一排留宿的小店，没有名号，只有标记，有的门口挂着一只笊篱，有的窗口放着一对鹦鹉，有的是一根棒槌，有的是一条金牛，地方宽敞的摆着茶桌，地方窄小的只有炕几，后墙紧贴着峥嵘的山石，前脸正对着万丈的深渊。别成一格的还有那些石头。古诗人形容泰山，说“泰山岩岩”，注解人告诉你：岩岩，积石貌。的确这样，山顶越发给你这种感觉。有的石头像莲花瓣，有的像大象头，有的像老人，有的像卧虎，有的错落成桥，有的兀立如柱，有的侧身探海，有的怒目相向。有的什么也不像，黑忽忽的，一动不动，堵住你的去路。年月久，传说多，登封台让你想象帝王拜山的盛况，一个光秃秃的地方会有一块石碣，指明是“孔子小天下处”。有的山池叫作洗头盆，据说玉女往常在这里洗过头发；有的山洞叫作白云洞，传说过去往外冒白云，如今不冒白云了，白云在山里依然游来游去。晴朗的天，你正在欣赏“齐鲁青未了”，忽然一阵风来，“荡胸生层云”，转瞬间，便像宋之问在《桂阳三日述怀》里说起的那样，“云海四茫茫”。是云吗？头上明明另有云在。看样子是积雪，要不也是棉絮堆，高高低低，连续不断，一直把天边变成海边。于是阳光掠过，云海的银涛像镀了金，又像着了火，烧成灰烬，不知去向，露出大地的面目。两条白线，曲曲折折，是濑河，是汶河。一个黑点子在碧绿的图案中间移动，仿佛蚂蚁，又冒一缕青烟。你正在指手画脚，说长道短，虚象和真象一时都在雾里消失。 Сердце в груди еще бешено стучало, а ноги дрожали, но мы наконец поднялись наверх. Если поглядеть вниз, можно осознать, какой же все-таки долгий путь преодолён, и мне кажется странным, что даже я доплелся до вершины. Мы вышли на Небесную улицу, на душе стало легко, как у блаженных бездельников. На небольших заведеньицах не было вывесок, а только обозначения. Где-то на входе висели шумовки, где-то из окон глядели попугаи, где-то красовалась скалка, где-то позолоченная фигурка быка; там, где места было много, стояли чайные столы, а там, где мало – столики для кана. Задние стены гостиниц упирались в огромную скалу, а фасады смотрели в бездонную пропасть. Кроме скал, там были еще и камни. Один древний поэт писал, что Тайшань «грандиозно возвышается». Его высказывание истолковали так, что это скалы «грандиозны». На самом деле, сама вершина вызывает подобные чувства. Скалы могут быть похожи на лотосовые лепестки, на голову слона, на старца, на лежащего тигра, на каменный мост, на стоящую прямо колонну, на морские волны; некоторые гневно смеряют друг друга взглядами. Какие-то скалы совсем ни на что не похожи, мрачные, недвижные, преграждающие путь. В народе издавна говорят, что Табличка благодарения за восхождение воссоздает в памяти празднества государей в честь поклонения духу горы. На голом пустыре стояла каменная стела, на которой было написано «место, с которого Поднебесная показалась Конфуцию малой». Некоторые горные озера здесь прозвали «сосудами для омовения», ведь ходит легенда, что небожительницы раньше часто мыли здесь свои волосы; некоторые пещеры здесь зовутся гротами белых облаков - поговаривают, будто бы отсюда раньше выходили облака, а сейчас они лишь клубятся внутри самой горы. В ясную погоду, когда любуешься «бескрайней синевой княжеств Ци и Лу», вдруг налетит ветер, «и душа взметнется до небес», в мгновение все вокруг превратится в то, что описывал Сун Чживэнь в «Мыслях о трех днях в Гуйяне»: «Море облаков раскинулось во все стороны». Но разве это облака? Над нашими головами ясно виднелось нечто иное. Выглядело это, как снежный покров, или как гора хлопка, объемная, безграничная, то и дело превращающая небо в море. И когда солнце выглядывало, волны облаков были похожи на металлические монеты, а потом — на огонь, мятущийся, сжигающий до тла, обнажающий лицо земли. Две изогнутые белоснежные полосы — оказались небольшими речками Вэньхэ и Ланьхэ. Небольшая чёрная точка двигалась на изумрудном полотне, похожая на муравья; снова и снова взлетали ввысь витки дыма. И пока мы стояли, размахивая руками, говорили о пустяках, граница между фантазией и реальностью растворялась в этом густом тумане.

我们没有看到日出的奇景。那要在秋高气爽的时候。不过我们也有自己的独得之乐：我们在雨中看到的瀑布，两天以后下山，已经不那样壮丽了。小瀑布不见，大瀑布变小了。

Мы не смогли насладиться удивительным зрелищем восхода солнца. Для этого сюда нужно приезжать ранней осенью. Но у нас была и своя радость: мы среди дождя встретили множество водопадов, а через пару дней, когда мы спускались вниз, такой красоты уже не было: небольшие водопады исчезли, а большие казались меньше.

我们沿着西溪，翻山越岭，穿过果香扑鼻的苹果园，在黑龙潭附近待了老半天。不是下午要赶火车的话，我们还会待下去的。山势和水势在这里别是一种格调，变化而又和谐。山没有水，如同人没有眼睛，似乎少了灵性。我们敢于在雨中登泰山，看到有声有势的飞泉流布，倾盆大雨的时候，恰好又在斗母宫躲过，一路行来，有雨趣而无淋漓之苦，自然也就格外感到意兴盎然。

Мы шли вдоль западного ручья, и пробираясь сквозь кручи, достигли яблоневого сада, который издавал одурманивающий фруктовый аромат; отдохнули около Пучины черного дракона. И если бы не вечерний поезд, мы бы ещё медлили, прежде чем уйти. Горы и водоемы здесь практически не различимы, одно переходит в другое и выглядит гармонично. Горы без воды, все равно что люди без зрения, будто бы лишенные чувств. Мы осмелились под дождем взбираться на Тайшань, вживую увидели наполненные силой водопады, и во время ливня по счастью смогли спрятаться храме Доуму. Мы и насладились дождём, и не испытали страданий от него, — и потому испытывали чувство абсолютного счастья.

#ЛиЦзяньу #перевод